Вкус жизни.
Ночь. Пронизывающий ветер гонит по реке волны, они ударяются о камни набережной и разлетаются мелкими брызгами. Воздух осенний, холодный и влажный, с запахом прелых листьев. Полная луна время от времени проглядывает в разрывах тяжелых облаков, плывущих низко над горизонтом.
Я иду вдоль набережной. Мне не холодно, все мои чувства остыли давно, уступив место одному, наиболее сильному чувству. Оно для меня всё: моя жизнь и мое проклятие, моя сила и слабость, боль и наслаждение — оно — жажда крови, человеческой крови.
Тусклый свет фонарей режет глаза, я всматриваюсь в лица прохожих, стараясь прочесть их мысли. Людей на улице немного, закрываясь от ветра, они спешат домой. Среди них нет никого, кто бы мог привлечь мое внимание. Их кровь пресна и безвкусна, как скучна и неинтересна их жизнь. Или отвратительна из-за яда мелких интриг… Или горька от бессильной злобы… И только одну приправу я могу добавить — страх близкой смерти. Но его острый вкус мне уже давно надоел…
Женщина в сером плаще, без следа косметики на бледном лице, встретившись со мной взглядом, ускоряет шаг и испуганно оглядывается, боится, что я пойду за ней. Я не преследую ее, она неинтересна для меня. Пусть живет своей жизнью, скучной и блеклой, как и она сама. Мужчина, от которого разит перегаром, пошатываясь, проходит мимо меня… Неужели и в эту ночь, я не найду ничего, что не просто утолит голод, но и доставит наслаждение, ни с чем не сравнимое наслаждение?..
Наконец, я замечаю ее. Девушка. На ней легкое бежевое пальто, слишком холодное для такой погоды. Густые каштановые волосы распущены по плечам; она стоит неподвижно, облокотившись на перила моста, и пристально смотрит в темную воду. Ее худенькая фигурка дрожит, но не от ветра, сейчас она, как и я, не чувствует холода. Она не замечает меня, она ничего сейчас не видит, кроме своего горя.
Я подхожу, останавливаюсь рядом и жду, когда она обернется. Наконец, она поднимает на меня глаза, серые, большие, полные невыплаканных слез, в них боль и отчаяние.
— Пожалуйста, уходите…
Я не двигаюсь.
— Не надо, не останавливайте меня…
— Я не буду тебя останавливать, наоборот...
Она смотрит на меня непонимающе, потом, заметив красный огонь моих глаз, испуганно отстраняется.
— Если ты решила умереть, почему же ты так боишься? — Я протягиваю ей руку.
— Зачем мне лишние страдания?
— Разве может быть более сильная боль, чем та, что привела тебя сюда?
Ее внутренняя борьба длится недолго, она опускает глаза и кладет свою ладонь в мою.
Вместе мы молча идем по бульвару и сворачиваем через арку в темный двор.
Я привожу ее в маленькую квартирку, которую снимаю уже несколько лет. Мне нравится этот старый дом с высокими потолками и толстыми стенами: он дает мне ощущение безопасности. Сюда не проникают ни шум города, ни голоса детей, играющих днем на улице — никаких звуков внешнего мира. Окна моей комнаты, всегда закрытые тяжелыми шторами, выходят в «каменный колодец», куда никогда не заглядывает солнце — прежним жильцам это не нравилось, я же именно поэтому поселился здесь.
Девушка заходит в комнату и испуганно озирается.
Я помогаю ей снять пальто. На ней блузка с большим вырезом и узкая черная юбка. Локон, упавший на грудь подчеркивает белизну ее кожи; движения грациозны, в них жизнь, которую мне предстоит выпить до капли…
Я наблюдаю за ней, она осматривает комнату, ее страх уступает место любопытству.
— Ты часто приводишь сюда женщин?
— Почти никогда.
— Почему?
— Из-за них могут возникнуть проблемы.
— А я?
— Ты мне их не доставишь.
— Почему?
— Ты сама хочешь умереть.
— Ты… сейчас меня убьешь? — я вижу в ее глазах страх.
— У нас вся ночь впереди, садись, — я указываю ей на кресло.
В комнате тепло, несмотря на это она продолжает дрожать. Я наливаю в бокал коньяк и подаю ей, она выпивает его залпом.
— Зачем ты медлишь? — в ее голосе проскальзывает раздражение.
— Ты куда-то спешишь? — с усмешкой говорю я.
— Ждать смерти мучительно.
— Я долго наблюдал за тобой. На мосту ты не торопилась.
— Решиться трудно…
Девушка встает и подходит к окну.
— Можно? — спрашивает она, взявшись за штору.
Я киваю.
— Луны не видно, — тихо произносит она, вглядываясь в темноту, потом поворачивается ко мне. — Ее никогда здесь не видно?
— Солнца тоже…
Девушка задумчиво смотрит на меня.
— Это ужасно?
— Со временем ко всему можно привыкнуть…
— Даже убивать? — она пристально смотрит мне в глаза, и от ее взгляда мне становится не по себе.
— Что чувствуешь, когда убиваешь?
— Ничего…
— Это ужасно, — заключает она. — Если ничего не чувствовать, зачем тогда жить?
— Ты поэтому решила умереть? Непохоже.
Она молчит, опустив плечи.
— Тогда почему?
— Он бросил меня…
— Вы поссорились?
— Нет, он просто бросил меня. После трех лет…
— Он, это кто? Твой парень?
— Мой начальник, — ее губы искривляются в злой усмешке.
— Он красивый?
— Нет…
— Молодой?
Она качает головой.
— Хороший любовник?
Она опять качает головой.
— Тогда что же тебя так привлекало в нем?
— Сама не знаю…
Несколько секунд она молчит.
— Я ждала, что он на мне женится, — слезы, первые ее слезы за сегодняшнюю ночь.
— Он обещал?
— У него есть жена… и дети…
— Сколько тебе лет?
— 22.
— А ему?
— 48.
Девушка поднимает на меня глаза.
— Это странно? — спрашивает она.
Я пожимаю плечами — я давно уже ничему не удивляюсь.
— Он добивался моей любви почти год. Я думала, он любит меня. Он снял для меня квартиру, где мы встречались… А потом… на ночь он уходил домой… к жене… Он говорил, что давно не любит ее… Но все равно уходил…
— Просто ему так было удобней…
— А я?.. Тогда зачем ему была нужна я?
— Чтобы продлить себе молодость.
— Хочешь сказать, он просто использовал меня? — в ее голосе звучит обида. — Почему он так поступил со мной?
— Ты ему это позволила.
— А я ведь… из-за него… — она нервно усмехается, потом вдруг вспоминает, почему она здесь, и испуганно поднимает на меня глаза.
— Кому ты хотела таким образом отомстить?
Мой вопрос застает ее врасплох.
— Никому. Себе.
— Тебе нравится быть жертвой?
— Наверное, так оно и есть… — грустно говорит она, глядя мне в глаза. — И продолжаю ей быть…
Мне снова становится не по себе от ее взгляда. В повисшей тишине лишь слышно, как тикают часы…
— А тебе кого-нибудь было жалко? Тех, кого ты убил?— нарушает молчание девушка.
— Если бы было жалко, убить бы не смог.
— А меня тебе не жалко, — говорит она так, что непонятно — вопрос это, или утверждение.
Она смотрит мне в глаза и ждет ответа.
— Пожалуйста, не мучай меня больше…
Слезы текут по щекам из ее широко раскрытых глаз.
— Все еще хочешь умереть?
Теперь молчит она. Не зная, что ответить, она снова дрожит всем телом, как тогда, на мосту, и испуганно смотрит на меня.
— Дверь не заперта.
Она лишь бросает взгляд в сторону двери. Несколько секунд я молча жду, потом подхожу к ней. Она не отстраняется, только слезы блестят в ее глазах; я наклоняю ее голову и касаюсь губами ее белоснежной шеи. Она вздрагивает, но не сопротивляется, а покорно кладет голову мне на плечо.
Я ощущаю вкус ее крови: вкус жизни, молодости, пьянящий аромат ее чувств: соль невыплаканных слез, горечь отчаяния. Но к ним примешивается сладость надежды… и новой любви. Жертвенной и бескорыстной любви…
Я отпускаю ее, она падает на колени и сидит неподвижно, уткнувшись лбом в мои ноги.
— Голова кружится…— тихо произносит она.
— Время все лечит… — я помогаю ей подняться и подаю пальто. Она молча, как во сне, одевается, потом вдруг поворачивается и целует меня в губы, на которых еще ощущается вкус ее крови.
— Спасибо…— шепчет она и исчезает за дверью.
Несколько секунд я стою неподвижно, потом подхожу к окну и осторожно отодвигаю штору. Свет утренних сумерек, ослепительно яркий для меня, заставляет отшатнуться, но все же я успеваю заметить фигурку в бежевом пальто, быстро идущую через двор в сторону арки. Я ощущаю неясную боль — для меня, в отличие от нее, никогда не встанет солнце.
Я отхожу от окна. Голод по-прежнему мучает меня. Кровь этой девушки выпита давно, и не мной.
Но завтра… завтра я напьюсь ее вдоволь. До последней капли я выпью отвратительно приторную, с острым привкусом страха смерти, кровь. Горькую от чужой боли. Соленую от чужих слез. Кровь человека, способного любить только себя. Я буду наслаждаться каждым мгновением его агонии, потому что только это сможет улучшить ее вкус.
Ночь. Пронизывающий ветер гонит по реке волны, они ударяются о камни набережной и разлетаются мелкими брызгами. Воздух осенний, холодный и влажный, с запахом прелых листьев. Полная луна время от времени проглядывает в разрывах тяжелых облаков, плывущих низко над горизонтом.
Я иду вдоль набережной. Мне не холодно, все мои чувства остыли давно, уступив место одному, наиболее сильному чувству. Оно для меня всё: моя жизнь и мое проклятие, моя сила и слабость, боль и наслаждение — оно — жажда крови, человеческой крови.
Тусклый свет фонарей режет глаза, я всматриваюсь в лица прохожих, стараясь прочесть их мысли. Людей на улице немного, закрываясь от ветра, они спешат домой. Среди них нет никого, кто бы мог привлечь мое внимание. Их кровь пресна и безвкусна, как скучна и неинтересна их жизнь. Или отвратительна из-за яда мелких интриг… Или горька от бессильной злобы… И только одну приправу я могу добавить — страх близкой смерти. Но его острый вкус мне уже давно надоел…
Женщина в сером плаще, без следа косметики на бледном лице, встретившись со мной взглядом, ускоряет шаг и испуганно оглядывается, боится, что я пойду за ней. Я не преследую ее, она неинтересна для меня. Пусть живет своей жизнью, скучной и блеклой, как и она сама. Мужчина, от которого разит перегаром, пошатываясь, проходит мимо меня… Неужели и в эту ночь, я не найду ничего, что не просто утолит голод, но и доставит наслаждение, ни с чем не сравнимое наслаждение?..
Наконец, я замечаю ее. Девушка. На ней легкое бежевое пальто, слишком холодное для такой погоды. Густые каштановые волосы распущены по плечам; она стоит неподвижно, облокотившись на перила моста, и пристально смотрит в темную воду. Ее худенькая фигурка дрожит, но не от ветра, сейчас она, как и я, не чувствует холода. Она не замечает меня, она ничего сейчас не видит, кроме своего горя.
Я подхожу, останавливаюсь рядом и жду, когда она обернется. Наконец, она поднимает на меня глаза, серые, большие, полные невыплаканных слез, в них боль и отчаяние.
— Пожалуйста, уходите…
Я не двигаюсь.
— Не надо, не останавливайте меня…
— Я не буду тебя останавливать, наоборот...
Она смотрит на меня непонимающе, потом, заметив красный огонь моих глаз, испуганно отстраняется.
— Если ты решила умереть, почему же ты так боишься? — Я протягиваю ей руку.
— Зачем мне лишние страдания?
— Разве может быть более сильная боль, чем та, что привела тебя сюда?
Ее внутренняя борьба длится недолго, она опускает глаза и кладет свою ладонь в мою.
Вместе мы молча идем по бульвару и сворачиваем через арку в темный двор.
Я привожу ее в маленькую квартирку, которую снимаю уже несколько лет. Мне нравится этот старый дом с высокими потолками и толстыми стенами: он дает мне ощущение безопасности. Сюда не проникают ни шум города, ни голоса детей, играющих днем на улице — никаких звуков внешнего мира. Окна моей комнаты, всегда закрытые тяжелыми шторами, выходят в «каменный колодец», куда никогда не заглядывает солнце — прежним жильцам это не нравилось, я же именно поэтому поселился здесь.
Девушка заходит в комнату и испуганно озирается.
Я помогаю ей снять пальто. На ней блузка с большим вырезом и узкая черная юбка. Локон, упавший на грудь подчеркивает белизну ее кожи; движения грациозны, в них жизнь, которую мне предстоит выпить до капли…
Я наблюдаю за ней, она осматривает комнату, ее страх уступает место любопытству.
— Ты часто приводишь сюда женщин?
— Почти никогда.
— Почему?
— Из-за них могут возникнуть проблемы.
— А я?
— Ты мне их не доставишь.
— Почему?
— Ты сама хочешь умереть.
— Ты… сейчас меня убьешь? — я вижу в ее глазах страх.
— У нас вся ночь впереди, садись, — я указываю ей на кресло.
В комнате тепло, несмотря на это она продолжает дрожать. Я наливаю в бокал коньяк и подаю ей, она выпивает его залпом.
— Зачем ты медлишь? — в ее голосе проскальзывает раздражение.
— Ты куда-то спешишь? — с усмешкой говорю я.
— Ждать смерти мучительно.
— Я долго наблюдал за тобой. На мосту ты не торопилась.
— Решиться трудно…
Девушка встает и подходит к окну.
— Можно? — спрашивает она, взявшись за штору.
Я киваю.
— Луны не видно, — тихо произносит она, вглядываясь в темноту, потом поворачивается ко мне. — Ее никогда здесь не видно?
— Солнца тоже…
Девушка задумчиво смотрит на меня.
— Это ужасно?
— Со временем ко всему можно привыкнуть…
— Даже убивать? — она пристально смотрит мне в глаза, и от ее взгляда мне становится не по себе.
— Что чувствуешь, когда убиваешь?
— Ничего…
— Это ужасно, — заключает она. — Если ничего не чувствовать, зачем тогда жить?
— Ты поэтому решила умереть? Непохоже.
Она молчит, опустив плечи.
— Тогда почему?
— Он бросил меня…
— Вы поссорились?
— Нет, он просто бросил меня. После трех лет…
— Он, это кто? Твой парень?
— Мой начальник, — ее губы искривляются в злой усмешке.
— Он красивый?
— Нет…
— Молодой?
Она качает головой.
— Хороший любовник?
Она опять качает головой.
— Тогда что же тебя так привлекало в нем?
— Сама не знаю…
Несколько секунд она молчит.
— Я ждала, что он на мне женится, — слезы, первые ее слезы за сегодняшнюю ночь.
— Он обещал?
— У него есть жена… и дети…
— Сколько тебе лет?
— 22.
— А ему?
— 48.
Девушка поднимает на меня глаза.
— Это странно? — спрашивает она.
Я пожимаю плечами — я давно уже ничему не удивляюсь.
— Он добивался моей любви почти год. Я думала, он любит меня. Он снял для меня квартиру, где мы встречались… А потом… на ночь он уходил домой… к жене… Он говорил, что давно не любит ее… Но все равно уходил…
— Просто ему так было удобней…
— А я?.. Тогда зачем ему была нужна я?
— Чтобы продлить себе молодость.
— Хочешь сказать, он просто использовал меня? — в ее голосе звучит обида. — Почему он так поступил со мной?
— Ты ему это позволила.
— А я ведь… из-за него… — она нервно усмехается, потом вдруг вспоминает, почему она здесь, и испуганно поднимает на меня глаза.
— Кому ты хотела таким образом отомстить?
Мой вопрос застает ее врасплох.
— Никому. Себе.
— Тебе нравится быть жертвой?
— Наверное, так оно и есть… — грустно говорит она, глядя мне в глаза. — И продолжаю ей быть…
Мне снова становится не по себе от ее взгляда. В повисшей тишине лишь слышно, как тикают часы…
— А тебе кого-нибудь было жалко? Тех, кого ты убил?— нарушает молчание девушка.
— Если бы было жалко, убить бы не смог.
— А меня тебе не жалко, — говорит она так, что непонятно — вопрос это, или утверждение.
Она смотрит мне в глаза и ждет ответа.
— Пожалуйста, не мучай меня больше…
Слезы текут по щекам из ее широко раскрытых глаз.
— Все еще хочешь умереть?
Теперь молчит она. Не зная, что ответить, она снова дрожит всем телом, как тогда, на мосту, и испуганно смотрит на меня.
— Дверь не заперта.
Она лишь бросает взгляд в сторону двери. Несколько секунд я молча жду, потом подхожу к ней. Она не отстраняется, только слезы блестят в ее глазах; я наклоняю ее голову и касаюсь губами ее белоснежной шеи. Она вздрагивает, но не сопротивляется, а покорно кладет голову мне на плечо.
Я ощущаю вкус ее крови: вкус жизни, молодости, пьянящий аромат ее чувств: соль невыплаканных слез, горечь отчаяния. Но к ним примешивается сладость надежды… и новой любви. Жертвенной и бескорыстной любви…
Я отпускаю ее, она падает на колени и сидит неподвижно, уткнувшись лбом в мои ноги.
— Голова кружится…— тихо произносит она.
— Время все лечит… — я помогаю ей подняться и подаю пальто. Она молча, как во сне, одевается, потом вдруг поворачивается и целует меня в губы, на которых еще ощущается вкус ее крови.
— Спасибо…— шепчет она и исчезает за дверью.
Несколько секунд я стою неподвижно, потом подхожу к окну и осторожно отодвигаю штору. Свет утренних сумерек, ослепительно яркий для меня, заставляет отшатнуться, но все же я успеваю заметить фигурку в бежевом пальто, быстро идущую через двор в сторону арки. Я ощущаю неясную боль — для меня, в отличие от нее, никогда не встанет солнце.
Я отхожу от окна. Голод по-прежнему мучает меня. Кровь этой девушки выпита давно, и не мной.
Но завтра… завтра я напьюсь ее вдоволь. До последней капли я выпью отвратительно приторную, с острым привкусом страха смерти, кровь. Горькую от чужой боли. Соленую от чужих слез. Кровь человека, способного любить только себя. Я буду наслаждаться каждым мгновением его агонии, потому что только это сможет улучшить ее вкус.
-
-
19.10.2006 в 21:13-
-
19.10.2006 в 23:05-
-
21.10.2006 в 02:14-
-
21.10.2006 в 18:46-
-
22.10.2006 в 00:491.текст большой;
2.есть негласный уговор - длинные посты убирать наполовину под MORE.